В последнем номере «Чеховский вестник» (№41) вышла рецензия Елены Петуховой на книгу Андрея Степанова «Исчезающее счастье литературы» — «О Чехове, и не только о нем». С разрешения редакции мы публикуем ее полностью.
«Чеховский вестник» — информационно-библиографическое издание Чеховской комиссии Совета по истории мировой культуры Российской академии наук — содержит сведения о новых публикациях, посвященных А. П. Чехову и его творчеству, о спектаклях и фильмах по его произведениям, о научных конференциях и о жизни музеев, носящих его имя; а также библиографию о нем. Издание ориентировано на студентов, аспирантов, специалистов по творчеству А. П. Чехова, а также на его читателей и зрителей пьес.
***
О Чехове, и не только о нем
В новой интересной и необычной книге Андрея Дмитриевича Степанова отражена многогранность его творческой личности. Он предстает и серьезным исследователем, и критиком, и эссеистом, автором мемуарных зарисовок и литературных пародий. В первом разделе книги помещены мемуарные зарисовки и заметки, во втором собраны, в основном, рецензии разных лет, третий содержит научные статьи, а четвертый — письмо—признание Саше Соколову и пародию на набоковскую «Лолиту». «Собранье пестрых глав» при этом объединено, «сцеплено» четкой позицией автора в литературоведении и искусстве, тематической направленностью на современную литературу и ее своеобразные связи с классикой, а также непринужденной манерой изложения, иронической интонацией, так свойственной Чехову, которому посвящен третий раздел.
Статьи о Чехове, частично ранее опубликованные, отличает интертекстуальный подход к анализу – «Чехов и…» (Чехов и Бродский, Чехов и Акунин, Чехов и Сорокин). Каждый раз, изучая интертекстуальный диалог с Чеховым, автор обнаруживает, что, в сущности, нового прочтения классика современные писатели не предлагают — это деконструкция, переосмысление, отталкивание, трансформация приема или спор. Так, в статье «Чехов и Бродский: отвращение, соревнование, сходство» А. Степанов в стихотворении «Посвящается Чехову» отмечает и очевидные проявления весьма критического отношения поэта к Чехову, унаследованного от Ахматовой и Цветаевой, и признаки соревновательности. Строя текст «по чеховским лекалам», поэт демонстрирует здесь овладение чеховскими приемами построения прозаического повествования, причем чеховские приемы огрубляются, возможно, нарочито. На примере стихотворений «Посвящение Чехову» и «Эклога 5—я (летняя)» А. Степанов выявляет точки схождения в мировоззрении и поэтике Бродского и Чехова, в частности, в признании ценности текущего момента, художественной значимости мелких деталей, в стремлении фиксировать состояния, внешне обычные, но существенные для характеристики конкретного персонажа.
В этой и других статьях автор не увлекается поисками сходства текстов, а каждый раз показывает и различия в похожем: в частности, в рассматриваемых стихотворениях Бродского это сказалось в «качестве» выразительно—изобразительных средств, более тонких у Чехова. Тема «Чехов и постмодернисты», которая достаточно давно привлекает внимание исследователей, представлена статьями «Об отношении к мертвым словам (Чехов и Сорокин)» (2021 г.), «Акунин и Чехов: головоломка «две чайки»» (2003 г.).. Постмодернистские теоретики и писатели неоднократно объявляли Чехова своим предтечей (Б. Парамонов, М. Липовецкий, М. Эпщтейн, В. Курицын, Вик. Ерофеев, Д. Пригов). Они неизменно «выуживали» из художественной системы Чехова близкие себе или кажущиеся таковыми черты, зачастую игнорируя или не видя их совершенно другую глубинную природу. Известные особенности чеховских произведений, освоенные/присвоенные постмодернистами, доведены до крайности, абсурдизированы, что в итоге обнажает несовпадение чеховского и постмодернистского миров в их мировоззренческой, аксиологической основах.
Проведенный А. Степановым подробный, глубокий анализ произведений В. Сорокина и «Чайки» Б.Акунина, этих двух ипостасей деконструкции – интерпретации – трансформации Чехова, предполагает такой же вывод. Интертекстуальный диалог с другим классическим претекстом — «Героем нашего времени» Лермонтова рассмотрен на примере акунинского романа «Герой иного времени». Хотя статья выходит за рамки чеховской тематики раздела, в ней применен тот же метод анализа постмодернистского интертекста, раскрывающий технику его построения и показывающий, что при прямом обращении к претексту Акунин прибегает к одним и тем же приемам: сохранение исторических событий/примет эпохи и осовремененное их осмысление/толкование, стремление к конкретной социальной или исторической детерминации поступков персонажей, ироническое снижение персонажей — в результате получается трансформация смысла или полемика с претекстом, или противопоставление ему.
Интересен опыт выявления чеховских мотивов в рассказах современной канадской писательницы Элис Манро, которую зарубежные критики неоднократно сравнивали с Чеховым (перевод с английского рассказов сборника «Слишком много счастья» сделан А. Степановым). Сопоставление с близкими по тематической направленности и поэтике зарубежными авторами позволяет увидеть отечественных классиков в непривычном ракурсе или обратить внимание на черты, прежде малозаметные. В сравнении с Элис Манро, как показано в статье, ярче высветилось, что Чехову были не чужды социальные мотивы и мнение чеховских современников об абсолютной асоциальности писателя было преувеличенным. Различия в многократно подтвержденном и неоспоримом сходстве можно заметить, если отойти от стереотипов. Статья «Чехов и Левитан» выпадает из писательского ряда сопоставлений, однако ее включение оправдано именно установкой на отход от привычных трактовок, на поиск схожего в различном и наоборот. А. Степанов, подтверждая творческое родство художников, говоривших на языках разных искусств, стремится показать их непохожесть, прежде всего, как человеческих типов, что сказалось и на творческих импульсах. Все же в итоге оказалось, что их сходство как художников—новаторов преобладает.
Чеховский раздел книги неслучайно завершается статьей «Спящая красавица» сегодня: к вопросу о границах интертекстуального и мифопоэтического подходов». Вопрос, безусловно, актуальный, так и не получивший окончательного решения, ему посвящен сборник «Интертекстуальный анализ: принципы и границы», вышедший в 2018 году под редакцией А.А. Карпова и А.Д. Степанова. Статья написана раньше, в 2017 году, в ней автор ссылается на положения И.П. Смирнова (книга «Порождение интертекста») и концепцию порождающей поэтики М. Риффатерра, подробно рассмотренную в статье из сборника «Интертекстуальный анализ…». «Спящая красавица» сегодня…» стала в книге А.Степанова своеобразным теоретическим заключением, итогом рассмотрения интертекстуальных связей современных авторов с Чеховым, причем в ней на материале рассказа Элис Манро «Hateship, Friendship, Courtship, Loveship, Mariage» и рассказа Т. Толстой «Соня» представлен и подкрепляющий теоретические установки тонкий сравнительно—сопоставительный анализ, в котором использованы интертекстуальный и мифопоэтический подходы (в качестве архетипа – сюжет о спящей красавице). А. Степанов явно критически – и с полным основанием – относится к попыткам интертекстуального прочтения любого текста, к стремлению непременно найти связи между произведениями, выявить претексты. Действительно, можно сравнивать все со всем и при большом желании увидеть сюжетные или типологические связи, скрытые цитаты, аллюзии, переклички там, где их нет. «Насущной задачей литературоведения является «положить предел» этой практике», как и мифопоэтическому вчитыванию. С этим положением автора трудно не согласиться, тем более, что он не отрицает ни интертекстуального, ни мифопоэтического подхода, а выступает за обоснованность применения того и другого, продемонстрировав это собственным анализом постмодернистских текстов.
Раздел, который содержит преимущественно рецензии, открывает статья о других издержках современного литературоведения и преподавания литературы — «Об интересном литературоведении». А. Степанов приводит примеры эпатажных (для нас) названий литературоведческих курсов в зарубежных университетах: «Однополая сексуальность: категории и понятия», «Есть и быть съеденным» и пр. – иначе студентов не заинтересовать. К сожалению, и у нас заметна тенденция обучать, развлекая и/или удивляя все равно какой новизной, чтобы учащиеся не заскучали от «серьезности». «Интересность», как доказывает А. Степанов, проникла и в науку: помимо интертекстуальности без границ это замена исследований «микроисториями», набором ассоциаций. Утверждение о превращении литературоведения «в один из жанров художественной литературы» пусть и преувеличенно, но тенденции соответствует. К статье приложена остроумная пародия автора на современные «интересные» интерпретации текста: «Метафизика падения: деколонизация Британской империи в зеркале «Виини—Пуха» (исследование в духе «Нового историзма»)».
Надо отметить последовательность позиции А. Степанова, которую он в разные годы вопреки моде и мейнстримам представляет как в теоретических работах, так и в практическом анализе, и в эссе, и в рецензиях. Среди последних хочется выделить содержащую множество интересных наблюдений рецензию 2007 года на замечательный роман А.П. Чудакова «Ложится мгла на старые ступени», рассмотренный по своей сути как «попытка примирения, медиации полюсов оппозиции идиллический традиционализм vs. научный подход и прогресс». Остальные рецензии написаны на произведения известных постмодернистов, из них больше всех повезло В. Пелевину, этот писатель А. Степанову определенно симпатичен, в книге помещены рецензии на «ДПП (нн)» (2003), сборник «П5: прощальные песни политических пигмеев Пиндостана» (2008), роман «t.M.» (2010). Не в обиду писателю будет сказано, но читать Степанова о Пелевине интереснее, чем самого Пелевина.
Доброжелательные рецензии на произведения Леонида Юзефовича, Олега Стрижака, Сергея Носова, опять же Акунина (под маской Брусникина) и Саши Соколова – еще одного писателя, к которому у автора особое отношение, являют пример критики, сочетающей образность с внятной аргументацией. Не все и не со всеми оценками могут согласиться, поскольку отношение и подходы к современным художественным текстам различны, но в рецензиях А. Степанова нет стремления выдавать желаемое за действительное, то есть приписывать произведению то, чего в нем явно нет. Этот раздел, как и чеховский, логично завершается обстоятельной теоретической статьей «Минимализм как коммуникативный парадокс» (2003), в которой автор развивает мысль о деволюции современного искусства и рассматривает характерные черты разновидности постмодерна — поэзии минималистов, предлагая гипотезы выхода из тупика минимализма. В более поздних статьях он определеннее и менее сложно высказывается по этим вопросам, дополняя и уточняя свои теоретические положения.
Собранные в книге тексты разных жанров и разных лет, как видим, отражают не только многогранность, но и цельность творческой личности А. Степанова. Мемуарные эссе/зарисовки («Аура», Лесной») свидетельствуют о том же. Прекрасно написанные, с приглушенным иронической интонацией лирическим чувством, они, как и поэтичное название книги, выдают руку писателя, автора талантливых художественных произведений – еще одной области творчества, в которой Андрей Степанов заслужил признание.
В предисловии автор пояснил, в чем для него состоит «исчезающее счастье литературы»: в найденном единственно правильном слове и кратковременности этого момента открытия. Название допускает и более широкое толкование. Счастье литературы существует также для читателя, оно может быть в удивлении перед миром, открывающимся в слове, в удовлетворении эстетического чувства, в сопереживании, в узнавании и понимании ранее неизвестного или недоступного – много в чем. В наше время читают мало, и это счастье исчезает, и/или другое: мало читают, в числе прочих причин потому, что литература уже не дает этого счастья. Одна из задач литературоведов и критиков – открывать счастье литературы для читателя, чтобы оно окончательно не исчезло.
